На Руси начинать принято было от печки. Что-то в этом есть. В старых обычаях всегда что-то есть. В 1975 году я около печки и оказался. Около классической русской печки. Итак, по порядку. Закончил я педагогический институт по специальности «физика». Поехал по распределению в деревню. Называть её не буду, ведь все деревни между собой в чём-то похожи. К тому времени у меня уже была семья с двумя детьми.
Студенческие годы. Начало работы. Материальная сторона жизни.
На Руси начинать принято было от печки. Что-то в этом есть. В старых обычаях всегда что-то есть. В 1975 году я около печки и оказался. Около классической русской печки. Итак, по порядку. Закончил я педагогический институт по специальности «физика». Поехал по распределению в деревню. Называть её не буду, ведь все деревни между собой в чём-то похожи. К тому времени у меня уже была семья с двумя детьми.
Материальное обеспечение сельского учителя.
Бесплатная квартира. В моём случае это была половина дома. Две комнаты, кухня, веранда. Отопление печное, русская печь. Дрова полагались бесплатные, 15 кубометров в год (их с заметным избытком хватало). Фактически всё происходило так. В середине лета около двора сгружались берёзовые брёвнышки длиной 3 метра, пилить и колоть надо было самостоятельно, но за это выплачивали деньги из расчёта 1р80 коп за кубометр. На эти деньги можно было нанять людей, но мне, крепкому молодому парню, колка дров доставляла удовольствие, это же была своеобразная гимнастика, так что я вроде бы занимался гимнастикой за деньги. Дом был из деревянного бруса, довольно тёплый. В обычную погоду печь топили один раз в день, в холода два. В другой половине жил учитель физкультуры с семьёй такой же численности.
Всеобщее среднее. Плюсы и не только они.
В школу я попал в самом начале объявленной в стране кампании по достижению всеобщего среднего образования. Всеобуч по стране гулял с давних пор, и его градус повышался. К 30-м годам добились обязательного начального образования, в 60-х завершили внедрение обязательного восьмилетнего (неполного среднего). И вот, в 1972 году было принято постановление № 463 «О ЗАВЕРШЕНИИ ПЕРЕХОДА КО ВСЕОБЩЕМУ СРЕДНЕМУ ОБРАЗОВАНИЮ МОЛОДЕЖИ И ДАЛЬНЕЙШЕМ РАЗВИТИИ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ШКОЛЫ». Как всё выглядело на практике? В 1973 году стипендию студентов педагогических институтов подняли до стипендии инженерных (с 28 до 35 рублей). В 1973 году средняя зарплата по РСФСР составляла 136,2 рубля в месяц. Прожиточный минимум был установлен, если не ошибаюсь, 45 рублей в месяц (тем, кто предоставлял справку о том, что доход в семье менее 45 рублей на человека, стипендию выплачивали независимо от успеваемости). Я помню, что некоторые наши студенты умудрялись на эти деньги прожить, многие подрабатывали. Подработка тогда не была проблемой, сам я пару лет работал пожарным. В те годы, как ни покажется странным, противопожарная служба держалась на студентах, зарплата была 65 рублей в месяц, дежурили по ночам и выходным дням, график был «свободный», во всяком случае, ни разу никому не отказали, людей не хватало. В начале осени 1973 года декан факультета зачитала нам, студентам, новое постановление. В этом постановлении были записаны все льготы, которые будут иметь учителя. Ставка начинающего учителя с высшим образованием составляла 100 рублей в месяц за 18 уроков в неделю. Доплата за кабинет 10 рублей, за классное руководство 10 рублей. Учитывая, что большинство работало не на одну ставку (как и в нынешнее время) реальная зарплата учителя без стажа была близка к средней по стране. В 1976 году средняя зарплата по республике (РСФСР) составляла 154,2 рубля в месяц. Помнится, в это время я получал около 180 рублей при нагрузке 31 час в неделю (откровенно – нагрузка для начинающего непомерная, но выбора у меня не было). В следующем учебном году мне удалось нагрузку немного снизить. Сельским учителям гарантировалось предоставление жилья с бесплатными коммунальными услугами. Кроме того, предлагалась ссуда на строительство жилого дома. Эта ссуда была беспроцентной, срок был, помнится, 15 лет. Приусадебный участок должен был предоставляться размером 30 соток. Правда, бесплатным было не всё. На расходы по оплате электроэнергии платили, помнится, за 50 кВт час. Что сверху – доплачивай из своего кармана (в деревне 2 копейки за кВт час). Ещё один «бонус» - категорический запрет на призыв сельских учителей в армию. Помнится, один мой однокурсник очень просился, но в военкомате с ним просто не стали разговаривать. Распределён в деревню – отработай положенный срок, уволишься, тогда милости просим. Городских этот закон не касался.
И так, начали мы внедрять всеобщее среднее образование. Т.е. учить не просто всех, но каждого. Я получил классное руководство 9-м классом. Девятых было два, А и Б. Класс А был за нашим историком Виктором Михайловичем, возраста 59 лет. Умудрённый жизнью человек, прошедший войну, окончивший учительский институт (были такие в стране, они давали неполное высшее образование, ко времени моей учёбы уже были или закрыты или преобразованы в стандартные ВУЗы). Виктор Михайлович был официально назначен мне наставником (нагрузка общественная, кроме сомнительного почёта и некоторых хлопот ничего не дававшая). Перед самым началом учебного года подходит ко мне Виктор Михайлович, и говорит: «Давайте учениками поменяемся? У меня Степанов, у Вас Григорьев. Поверьте: друг друга стоят.» Как не пойти навстречу хорошему человеку? В чём подвох, я не очень понял, но согласился. Сходили к директору, зафиксировали обмен. Оказалось, что мой Степанов в школу идти не желает. Пришёл як нему домой, поговорили. Разговор мне очень понравился. Парень работает в совхозе на тракторе. Честно и открыто заявляет: «Не хочу я в школе дурака валять. Ну, если меня начнут туда штрафом загонять – пойду, но учиться не буду. Манеза знаете? Вот с ним на пару гомыру пить буду и уроки срывать. Тут ещё важно – я на год старше, и если в школе буду – меня в армию забрать не смогут, а не со своим годом служить, говорят, плохо. А я хочу работать, зарабатывать, родителям помогать». Манеза я уже знал. Это тот самый Григорьев, на которого я Степанова выменял. Тот в школу пошёл и вёл себя ровненько описанным образом (так ничего путного из парня не вышло, лет через 10 встретил я на улице бывшего ученика, тот рассказал, что Григорьев уже третий раз сидит). Я, конечно, для проформы ещё разок к Степанову зашёл. Он вполне мудро всё это воспринимал (мол, понимаю – с Вас требуют). В общем, пожал я парню руку и по сей день уважаю его позицию. Перед директором я отчитался, «отказника» мне, за молодостью лет, простили. На то и рассчитывал Михалыч, а я даже не обиделся. Издержек же никаких. А его бы точно склоняли долго. Мне даже лучше - не знаю, как бы я возился с тем хамом, которого отдал. В тот же класс был назначен ещё один «подарочек». Тому светила посадка за хулиганство, парень уже год не учился. С ним заключили такую сделку: идёшь в школу – мы для тебя добиваемся осуждения условно. Парень и согласился сидеть в школе – на зону-то не хотелось. Отсиживал тихо (это входило в условия сделки, которые он стремился формально не нарушать, ибо побаивался) но сказать, что он учился, было бы согрешением против истины. А мне достались в основном дети из других деревень, жившие в интернате и в школу приехавшие не отсиживать срок, а учиться. Итак, учить мы были обязаны всех. Неспособность ученика ни в какое внимание не принималась. Нам говорили прямо: Двойку учитель ставит не ученику, а себе. Успеваемость должна была быть стопроцентной. Отчёт по успеваемости с двойками у директора РОНО не принимал. Было в школе несколько ребятишек, которые были признаны у.о. и рекомендованы к обучению во вспомогательной школе, но школы такой рядом не было, только в другом районе. Это была школа-интернат для детей с отставанием в развитии, но без согласия родителей в такую школу отправить было нельзя. Вот и учились эти дети у нас, в обычной (привет, инклюзиасты; привет ювеналисты). Искусство учителя заключалось в том, чтобы подобрать для особых детей особенные задания таким образом, чтобы они на троечку справились. Просто так нарисовать – тоже ведь нельзя.
Взрослые ученики.
Раз всеобщее – давай всеобщее! В чьих-то мудрых головах родился план улучшения показателей. Решили, что среднее образование должны получать все, кому нет тридцати лет. Для выполнения этого плана учредили при нашей школе очно-заочную школу. На деле это выглядело так. Рабочих совхоза по субботам освобождали от работы и сажали к нам в классы. Прогулять школу было нельзя – все ведь на виду, деревня. И мы читали этим «детям» лекции, ставили зачёты. Формально сельская молодёжь тоже была охвачена всеобучем. О качестве такого образования говорить отказываюсь. Sapienti satis, - как сказал бы латинянин. Я полагал, что это была наша общественная нагрузка, но исполнял оную не без энтузиазма. Каково же было моё удивление, когда в конце учебного года я получил две сотни рублей за работу в этой школе! Нежданный «бонус» к лету.
Вместо послесловия. Несколько дней назад был в банке. Небольшая очередь. Подходит после меня человек, спрашивает, кто последний. Я стоял к нему боком, ответил не глядя. Немного погодя он меня окликает по имени. Оборачиваюсь, рассматриваю – нет, не узнаю. Спрашиваю в лоб: «Кто ты? Не узнаю что-то.» Ответ: «Да я тогда ещё маленький был». Это оказался мой ученик из того самого, моего первого, девятого Б. Два года до пенсии. Дед уже, как и я. Приличный ученик был. Нормальный человек сегодня.
Сказки дедушки Педагогуса
Автор: Владимир Петров
Фото: http://foto-history.livejournal.com/7271354.html, http://bogorodskoe43.ru/4223-oglyanis-zdes-derevnya-byla.html, https://fotostrana.ru/public/post/235888/1159069676/
